То есть всё рациональное трактование представления о мире,
происходит на основании тех данных, которые он получает извне посредством органов чувств. И никакого другого обоснования для такого трактования быть не может, так как человек ограничен своей системой восприятия. Например, человек не может знать, что такое смерть, только потому, что он не испытывал её. Человек только имеет своё представление о смерти, видя как другие теряют признаки жизни. Но о смерти как таковой он ничего не знает, потому как он никогда сам не умирал.
Следовательно, всё настоящее, чего человек знает о себе и об окружающем мире, он знает только на основе своего восприятия. Получается, что представление о каком-то смысле, в том числе и о смысле жизни — это всего лишь умозрительное понятие, не имеющее ничего общего с жизнью как таковой, если мы идентифицируем саму жизнь с позиции возможности восприятия.
Религиозная идея как смысл жизни
Рано или поздно, человек, задумывающийся о смысле жизни, приходит к следующей закономерной мысли — о возникновении самой жизни. Вопрос о смысле жизни как бы предваряет вопрос о её возникновении. То есть человек, чтобы подойти к смыслу жизни, хочет найти её исток. Но понятие об истоке жизни, скорее, предопределило бы смысл, так как исток подразумевает намерение. Ведь человеку не достаточно просто представления о начале чего бы то ни было, так как ему нужно представление о некоем источнике.
При том, источник, в его представлении, это нечто расплывчатое — неопределённое. Чем, собственно, и пользуются различные идеологии, одним из инструментов которых является религия. Религия узурпирует авторское право на мир, не смотря на то, что её авторитарная суть — это довольно примитивное объяснение мира, которое работает лишь при принятии этой нелепой идеи на веру. С точки зрения примитивного взгляда — религиозная идея объясняет всё, но на самом деле — она не объясняет ничего, потому как нелепо ссылаться на то, что кому-то до определённого момента нечего было делать и он решил создать мир. Здесь больше волнуют мотивы бога, которые побудили его создать мир. Учитывая сложность мира, представлять идею того, что этот мир явился только результатом чьего-то немерения — довольно глупо.
То есть сама религиозная идея, как транслятор «первопричины», является плодом своей же несостоятельности. Религия проистекает из самой себя и в себя же уходит, потому как на самом деле, она ничего не объясняет. Само по себе существование такой идеи обусловлено потребностью человека в вере, просто в силу отсутствия у него способности мыслить. Мыслящему человеку идея о некоем «творении» мира показалась бы чем-то как минимум не обоснованным. Здесь я писал про привлекательность религии.
В случае с безоговорочным принятием религиозной идеи, человек расплачивается за её простоту потерей возможности рассматривать её с позиции непредубеждённости. Но рассмотрение этой идеи без предубеждённости подразумевает её несостоятельность, так как она зиждется на слепой вере, без всяких на то обоснований. Жизнеспособность религиозной идеи предполагается не столько её идеологическим концептом, сколько склонностью человека к вере в авторитарную основу этой идеи, так как вера в неё инстинктивно подменяет любые знания и оправдывает любые человеческие состояния.
Человек думает, что религиозная идея гласит о том, как ему нужно думать. Но, на самом деле, религиозная идея даёт самому человеку лишь то, что он сам хочет получить — не более. Может показаться, что религия занимается самооправданием, указывая на причину всего, то есть некоего бога, но на самом деле у самих людей есть такая потребность — иметь в голове образ причины всего, и религия всего лишь удовлетворяет эту потребность.